Объединение Италии


Сельское хозяйство контролировалось и стимулировалось колониями; кроме того, расширялось ager publicus — земли, принадлежавшие завоёванной территории, которые переходили в собственность римского народа. Торговля и индустрия, в которых патриции в принципе отказывались участвовать, фактически контролировались ими и сословием всадников, и развитие этих сфер стало одной из важных проблем политической жизни Рима.

Увеличение общих интересов сопровождалось укреплением правовых отношений и военного союза; в результате образовалось практически единое италийское государство. В силу названных обстоятельств вся Италия вошла в это единство, которое получило название «республика римского народа» — res publico, populi Romani.

Особенность этого процесса заключалась в уважении римлян к местным традиционным устоям. Романизация не была обязательной-. колонии, очаги романизации, жили своей собственной жизнью; с другой стороны, союзники и подданные сохраняли свой язык, свои нравы и религию. Отметим ещё раз, что римляне не стали спешить. Со временем последствия проявились сами собой: положение римского гражданина стало рассматриваться как необходимая цель, своего рода награда, компенсация, которую можно получить за лояльность и дисциплину. Это была идеальная система, которая должна была привести к романизации; постепенно локальные особенности тускнели, различия стирались.

Распространялся латинский язык; из официального языка он превратился в национальный. Цивилизация стала единообразной, но не только италики подражали Риму; в равной степени происходило обратное движение. Этот обмен упрощался тем, что культурный уровень у завоевателей и завоёванных был примерно одинаковым. Впрочем, Рим, имеющий древние италийские корни, никогда не упускал случая обогатиться опытом других народов, и это касалось не только формы шлема или меча.

Такое экстраординарное начало, которое, возможно, оставило наиболее оригинальный след в этой цивилизации, позволило ей в результате тщательного и внимательного отбора ценностей осуществить синтез всех италийских традиций. Подобным образом сформировались основы духовного единства Италии, а Рим подтвердил свою роль столицы по отношению к другим городам полуострова.

Так постепенно складывался крепкий союз, который волновал его врагов и которым объясняется финальная неудача Пирра и Ганнибала после всех их громких побед. Оба были великолепными военачальниками, обладали значительно более высокими стратегическими и тактическими способностями, чем противостоящие им римские полководцы, но они недооценили силу римской организации, испытанной временем.

Живым символом этого победного сопротивления политической организации военному гению стал во время Второй Пунической войны (219–201 годы до нашей эры) диктатор Фабий Максим, получивший прозвище Кунктатор — Медлитель. Во II веке до нашей эры твёрдость римской республики засвидетельствована греческим историком Полибием, наиболее внимательным и критичным наблюдателем той эпохи.

Он объяснил успехи Рима его государственным устройством, в котором видел пример тех смешанных политических систем, которые Аристотель считал совершенными, потому что они были основаны на лучших принципах простых систем — монархии, олигархии и демократии. В своём восхищении Полибий идёт ещё дальше: наблюдая за этим небольшим крестьянским народом, практически достигшим господства над всем средиземноморским миром, он выдвинул знаменитую теорию о провиденциальном значении Рима, которую очень быстро приняли эллинизированные римляне.

Однако не стоит переоценивать влияние этой мистической концепции на римскую политическую идеологию и на самих квиритов, слишком реалистичных, для того чтобы с полной серьёзностью предаваться фантазиям подобного рода. Практически не склонные к умозрительным построениям и формулированию историософских систем, римляне пытались мыслить — в философском смысле слова — только под воздействием эллинизма.

Римская экспансия на юг Италии и завоевание Великой Греции отмечают в истории римлян новую точку отсчёта.

Эпохи, как и люди, неповторимы. Каждая имеет свой характер, только ей присущие черты. Удалённость древних цивилизаций от нас во времени и пространстве не позволяет в точности воссоздать их облик, реально почувствовать дыхание жизни, до конца осознать высокие духовные устремления и самые обыденные дела некогда живших людей.

Тем не менее мы стремимся заглянуть в мир древности, чтобы, поняв его, лучше понять себя. Древность манит нас, влечёт своей загадочностью и необъяснимым обаянием. Именно в парадоксальном сочетании многообразия и единства нам и представляется история древней Европы.


2010–2024. Древнейшие цивилизации Европы